Колумб в космосе - Светлана Орехова

Уже на третий день земляне привыкли к их внешнему облику и во всю расспрашивали лилолианцев об их родине: как они живут, что едят, какие социальные отношения в их обществе. Хозяева были разговорчивы, но безразлично отвечали на вопросы гостей. Почему безразлично? Они не шевелили губами, не улыбались, им не нужен был рот для общения. Но самым главным было то, что им возможно и само общение было не нужно. Земляне стали ловить себя на мысли, что с ними общаются, только потому, что они гости и они сами этого попросили.

Но как бы то ни было, им отвечали на многие вопросы. С первого же дня лилолианцы охотно стали знакомить землян со своей техникой, объясняясь простыми словами, чтобы не возникало непонимания. Сначала они показали группе свои усилители голоса. Внешне эти штуки выглядели как прямые, наклонённые рога, обращённые в небо. На вопрос, что под блестящим неизвестным землянам сплавом, лилолианцы ответили, что сам сплав усиливает их сообщения, что они дают рогам энергию, а потом говорят.

– Это похоже на наш транзистор, – усмехнулся Виктор, – в самом сплаве сигнал усиливается, наверно они используют переменный ток или естественное электромагнитное поле. А может… Да, вполне возможно, что это как полупроводник, сплав имеет области усиления сигнала. По синусоиде или может даже спирали… Без сомнения, это всё сплав! Нам бы такой в лабораторию на пару недель.

Но на вопрос, что за сплав они используют, хозяева отвечать отказались и попросили своих гостей не пытаться узнать этого, предупредив, что на их Земле такого сплава не будет (это было сказано с оттенком какой-то неприязни в глазах, может даже такой, с какой смотрят на маленьких глупых детей). Что означал этот ответ: были ли уже лилолианцы на их планете или каким-то образом «прощупали» её на таком расстоянии – никто не понял. Пришлось подчиниться воле сизых. А они в свою очередь, чтобы совсем не обижать гостей, стали рассказывать о своих кораблях, с обычной охотой отвечая на все вопросы.

Теперь стало ясно, зачем эти оковы на «Колумбе». И надо признать, что это можно отнести к парадоксальным или остроумным случаям, если бы изобретение проходило на Земле. Скорее всего вам ни за что бы не выдали патент на такое устройство.

А сизые летали на аннигиляционном двигателе, создающим обратное гравитационное поле. Направляя поле нужным образом, лилолианцы могли отталкиваться от любой нормальной локальности: будь то планета, звезда или что-то более сильное. Они не использовали Пространство, они перемещались физическим способом, но догадка была ничуть не хуже людской. Им не нужно было судя по всему перемещаться на далёкие расстояния порядка нескольких десятков световых лет или же время не играло для лилолианцев такой роли, как для землян.

Те конструкции, которые сковали «Колумб», были стартовыми полосками, с помощью которых сизые взлетали, так как отталкиваться непосредственно от земли было невозможно из-за особенностей двигателя. Их стартовые полосы, значит, были сделаны из какого-то тугоплавкого материала, выдерживающего температуры двигателя.

Лилолианцы были искуснейшими управляющими, потому что сами говорили своему оборудованию, когда включать реактор, когда и на какую мощность работать двигателям. Металлические полоски заряжались от их кораблей и при взлёте выталкивали корабль вверх. На таких своеобразных пружинах он поднимался над землёй и мог стартовать на минимальной мощности.

Вот только откуда у сизых столько антиматерии? Нигде в округе нет источников античастиц или провалов обратного пространства. Значит они берут её из какой-то реакции. Скорее всего, потому что другие источники они бы заметили приземляясь, если только заправка кораблей не происходит где-то на другой планете.

– Как вы думаете, капитан, – деловито произнес Веня, оглядывая стреловидный корабль сизых, – это обычная ядерная реакция? Возможно они берут тяжёлый металл. Это наиболее разумно, учитывая положение их сопла. Видите, поток частиц вырывается под прямым углом к плоскости поля, думаю он встречается с материей далеко за хвостом, выносимый вихрями поля. И тут-то сила света толкает их корабль.

Стрела из идеально чёрного металла, (по блеску можно предположить, что это металл) стояла на такой же полосе, куда приземлился «Колумб». Её охватывали такие же клешни. Корабль был настолько чёрным, что казалось, это кляксу налепили на пейзаж – так резко он выделялся. Но почему же именно чёрный? Неужели нет другого сплава?

Таня, воспользовавшись моментом, подошла совсем близко и подпрыгнула, чтобы потрогать тёмное покрытие. Она была неимоверно требовательна к своему здоровью, особенно зрению, но склонна совершать подобные поступки, за что поплатилась. Девушка тут же с испугом отдернула руку – поверхность была очень горячей.

– У неё наверно абсолютный коэффициент поглощения, – пожаловалась Танечка, потирая ладони.

– Конечно! – воскликнул Веня, на радостях целуя радистку, – чёрные! Они здесь стоят и заряжаются! От солнца!..

– Значит у них очень ёмкие аккумуляторы, – фыркнула Татьяна, всё ещё дуя на ладонь. – И на ходу они значит тоже заряжаются от мезонов, радио и других видов излучения.

– Танечка, я всегда говорил тебе, что ты должна быть ядерщиком, – шутливо произнес Веня, обнимая её и торопя вслед за группой.

Город сизых оказался не менее загадочным и прекрасным, чем они сами и их планета. Те деревья по краю поляны на самом деле были полиморфные проводящие формы, обвивающие металлические и природные опоры. Лилолианцы могли общаться с формами и давать им приказы: они могли сделать перестановку в своем доме силой мысленного слова. Всё в городе двигалось, извивалось, непрерывно росло и обвивало новые металлические опоры и даже живые деревья. Это было похоже на джунгли, к которым применили фильтры кручения и размножения по всем трём осям независимо. А по ночам некоторые полиморфы светились сине-голубым холодным светом. Но полиморфы, за исключением худой растительности и синих лесов, это, похоже, всё, что здесь было.

Почти сразу земляне заметили, что на лиловой планете нет каких-то особых проявлений искусства – вместо картин были полиморфы, которые можно было извить по своему желанию, вместо музыки… невозможно представить, что было вместо музыки и всякого рода диспутов, которые так любят устраивать люди. Судя по всему они и стихов не писали, раз общались цифрами.

– А всё-таки мы куда романтичнее, – протянул Веня, сидя на синем полиморфе и качая ногой. Неожиданно тот засветился, первый пилот чуть не подпрыгнул, но быстро сориентировался и попросил, устраиваясь поудобней. – Спойте, Татьяна! Эх, жаль я не догадался захватить гитару.

Он с досадой наблюдал за закатом бледного солнца и слушал девушку. С гитарой было бы восхитительно!

Это полиморфное сплетение, стоявшее на окраине города на возвышении, с которого открывался прекрасный вид, стало любимым местом их исследовательской команды. Каждый вечер все они собирались на этом же месте и рассказывали свои предположения, делились наработками. Все с первого же дня поняли, что отведённого на экспедицию времени мало, это было так сказать знакомство с чужой флорой и фауной. Двадцать лучших специалистов только и успевали, что давать приказы младшим по званию. В таком ознакомительном режиме и прошли две недели. Биологи занимались полиморфами, немногочисленными растениями, как они их классифицировали, и птицами, так как больше никого из животных они не увидели. На вопросы сизые только отвечали, что не знают слова «птица», «животное». У них так было не принято. Зато куда больше повезло, когда учёные попросились облететь планету и посмотреть море. Такой удивительный лиловый цвет ему придавали маленькие рачки, похожие на наш планктон, но всё же крупнее. Они были размером в половину маленькой креветки и светились в темноте, отчего ночью море горело ярче, чем небо. Лилолианцы объяснили свечение, просто указав на солнце. И биологи догадались, что рачки работают, как солнечные батарейки: днём заряжаются, ночью светятся.

Маленькие рыбки были богаты фосфором и железом, они составляли чуть ли не основной рацион сизых. Для землян же на вкус оказались противными: словно ешь резину с привкусом миндаля. Впрочем вся еда на планете имела специфический вкус. Здесь все было специфическим.

– Веня, что говорят учёные? – спросила Таня у первого пилота, когда они однажды прогуливались вдоль моря. – Скоро мы домой отправимся?

Девушка уже составила приличный лилолианский словарь, её способности здесь оказались куда более востребованными, чем работа лингвистов. В отличие от пилота ей было чем заняться на планете, а Вене поуправлять ни одним видом транспорта не дали, ему разве что повезло два раза летать на капле рядом с пилотом.